Паутина удачи - Страница 140

140

– Куда ехать? – уточнил начальник тайной полиции.

Сидящий за рулем виновато пожал плечами. Обернулся к нам, кивнул всем, окончательно опустил перегородку между салоном и водительским местом.

– Моих способностей мага не хватает, чтобы уловить даже саму проблему, – виновато буркнул странный шофер.

– Рена, дай руку, – попросил отец. – Попробуем поймать настроечку… Пока что, по первому впечатлению, – на северную дорогу, и по ней километров десять от границы пригорода. Там разберемся.

– Или разъезд Боровой, или Спасские Дворики, – быстро прикинул шофер.

Сидящий рядом с ним медведеподобный человечище согласно рыкнул и затих. Кажется, зовут его Василием. Рони мне однажды сказал, что после недавнего покушения на Евсея Оттовича этого громадного хорунжего прислали старинные сослуживцы Корша из казачьего корпуса. С опозданием в пару дней прибыл и второй спутник начальника тайной полиции. Словно в насмешку, ничуть не похожий на первого. Маленький, сухой, с каменным темным лицом, не меняющим выражения, видимо, никогда. Он и теперь сидит в дальнем кресле салона и молчит, щурит и без того узкие щели глаз, всматриваясь в снежную зиму чужого ему города.

«Фаэтон» выкатился из парка на дорогу. В хвост ему пристроился второй такой же. Наш шофер потер руки, шевельнул пальцами, рисуя возле стекла в воздухе сложный знак, и я смогла впервые в жизни увидеть и ощутить, каково это быть пассажиркой машины, управляемой толковым стихийщиком, к тому же изрядно спешащим по делам службы. С громким хлопком вспыхнули два прожектора, залили дорогу ровным сиянием неурочного дня. Впереди, метрах в тридцати, зашевелился и вырос по мере набора скорости вал сгребаемого с пути снега. Чугунные заборы смазались в полосы – вместе с кустарником и сугробами, тенями и бликами. Вообще-то франконские «фаэтоны» – машины слабенькие, их в столице никто не уважает. Покупают и используют только по причине дешевизны. По поводу дюжины одинаковых автомобилей, осенью доставленных в ведомство Евсея Оттовича, ходило немало сплетен. Шепотом предполагали: воруют и в его структуре. Такое убожество купить! Да еще в старом кузове, с мелкими окошками, да самого неказистого цвета. Потом сплетничали еще злее: мол, воруют дважды. Пригнали-то все до единого неисправные! Ясное дело, жулики спохватились и платили повторно, чтобы наспех рухлядь поставить на ход, в купленные Потапычем под завод пустые корпуса закрыли, тайком ремонтировали.

Рони знает больше, он всю зиму то и дело срывается и уезжает на завод, пока еще вроде бы пустой, людей будут нанимать по весне. А когда спрашиваю, что там делает, этот достойный потомок Гессов хлопает глазами и не понимает вопроса. Интересно, что, кроме кузова и простенького салона, уцелело от исходного «фаэтона» после переборки?

Машина резко ввернулась в поворот, маг за рулем прописал его дугу ладонью, компенсируя занос. Сидящий у нас на хвосте второй автомобиль не отстал.

– Евсей Оттович, у вас все шоферы – маги? – поразилась я.

– Ты глазами-то восторженно не хлопай, – прищурился он и погрозил мне пальцем. – Я на твою наивность не поймаюсь. Ловкая ты девка, Ренка. Слова мои уже самое малое два раза Хромову пересказывала. Полагаю, даже историю моего с Женей брака ему выложила. Ох, не к добру. Я спиной чую: копит он на меня сведения.

Начальник тайной полиции поманил пальцем, сам нагнулся к уху и шепнул:

– Читать не давал?

– Ну-у…

– Хоть занятно пишет или врет и приукрашивает? Выводами обвешивает личными, правых-виноватых сам определяет.

– По-моему, он хорошо пишет. И вы его знаете, он не умеет делать без души и абы как, да еще и с враньем.

– Знаю, – легко согласился Горгон. – Потому и не устраиваю пожар в доме сударя Хромова, а мог бы, с моей-то репутацией. Он там свои писульки хранит, нет сомнений! А я даже Потапычу не дозволяю обыск учинить. Он ведь тоже в страхе живет, медведь наш. Ему цыганка-певунья из «Яра» шепнула, что Хромов приходил и выяснял про загулы Самого после смерти его прежней жены.

– О загулах в записях три строчки.

– Утешила, спасибо. Не в том ведь настоящий Потапыч, согласись…

Я не стала спорить. Сама о том же говорила Сёме. Целую страницу в мелкие клочки порвала, ругалась и шипела, обзывала ядовитым лжецом. Ну выпил человек в расстройстве. Ну натворил кое-что, и даже многовато, пожалуй. Так зачем пересказывать в подробностях? Да еще с чужих слов. Хромов морщился и вздыхал. А потом отомстил мне страшным и гнусным образом…

– О тебе тоже пишет. – Мудрый Евсей Оттович враз разглядел тайный интерес Хромова к птице, а я-то в свое время как страдала, найдя заметки о себе. – Терпи, Ренка. Утешайся тем, что Хромов уж всяко лучше вруна Святолепского из «Столичного света». Или Богоявленского из «Гласа города». Крупные мемуаристы, краса и гордость шелкоперства.

Я вздрогнула. Действительно, сравнение устрашающее. Оба пишут гладко и так приторно, что тошнота подступает к горлу. Правды ни слова, и поводов для иска – проверено и подтверждено всезнайкой Мари – нет… Рассматривают жертву под лупой, обсуждают и позорят. Все перечисленное совершают солидно, с надменной вальяжностью великих и непревзойденных. Кстати, только Горгон и имеет на них управу. В зиму сунулись его обсуждать, осмелели. О жене написали, что иному богу молится и, кто знает, вдруг еще и тайком шпионит для бывшей родины? Письма шлет за рубеж, брата в инженерный колледж устроила, наверняка по протекции. А зачем, мол, иноземному скотоводу наука? Опубликовали мерзость. Какая же с того злополучного дня началась у них интересная жизнь! Прямо с газетой в руках прибыли два вежливых дознавателя. Поблагодарили за «мужество и бдительность» – это слова из статьи, предложили вместе смело продолжить поиск улик. Печатное слово – оно ведь сродни показаниям, подпись под ним стоит, не отопрешься. Вот уже и дело начато, и две вырезки в него уложены как формальное основание к разбирательству. Надо ехать в родную долину жены господина Корша и там, на месте, собирать доказательства. Билеты есть, документы стараниями начальника Надзорного приказа спешно оформляются, и сопровождение имеется. Блистательные мемуаристы сразу утратили часть вальяжности. И лишились ее остатков, когда прибыло «сопровождение»: зверски скалящий зубы, постоянно щелкающий кинжалом в фиксаторе ножен Мустафа – брат Марджаны. И три его друга, все с ножами и пистолетами, все в национальных бараньих шапках. Разбойники разбойниками… Вообще, на самом деле нормальные ребята, один химик и два специалиста по бурению, ректор инженерного колледжа их хвалит. Вот только расстраивается порой из-за забав юношей.

140